Дмитрий недобор суд 15 ноября. Чиновник Недобор проводит «аудит» собственного дела

Как считают некоторые аналитики, металлургическая отрасль к настоящему времени постепенно выходит из кризиса, результатом чего является наметившаяся тенденция к увеличению инвестиций в информационные технологии . Нам было интересно узнать из первых рук, какие актуальные задачи встают сегодня перед руководителями ИТ-служб металлургических предприятий, и поэтому в гости нашей традиционной рубрики мы пригласили директора департамента информационных технологий ГМК “Норильский никель” Геннадия Баумана . В беседе с научным редактором PC Week/RE Ольгой Павловой он рассказал об основных направлениях и перспективах использования ИТ в рамках крупной компании.

PC Week: Для начала расскажите, пожалуйста, как долго вы имеете дело с информационными технологиями.

Геннадий Бауман: Я получил высшее образование в технологическом университете “Станкин” по специальности “Информационно-измерительные системы”. В вузе существует учебно-инженерный центр, где я и познакомился с компьютерами. Сначала это были ПЭВМ “Искра”, ДВК, ЕС ЭВМ, потом появились первые ПК серии IBM PC XT/AT и т. д. В общем, можно считать, что именно с того момента вся моя деятельность связана с ИТ.

В “Норильский никель” я пришел чуть больше двух лет назад, в феврале 2009 г., по приглашению генерального директора на пост руководителя ИТ-службы. Здесь важно отметить, что я напрямую подчиняюсь первому лицу компании, а это серьезное преимущество, поскольку мой предшественник находился в подчинении у финансового директора. Надо сказать, что подобная ситуация типична для многих российских предприятий. Ведь основная задача финансовых специалистов в “лихие” девяностые состояла в том, чтобы просто посчитать деньги. И поэтому они создавали в своих подразделениях специальную ИТ-компетенцию, которая впоследствии становилась главной в компании.

Мне же в силу своего служебного положения намного проще и удобнее доносить необходимую информацию или идеи до руководства компании. Я могу быстро, напрямую получать направляющие директивы или, наоборот, чётко отстаивать свою позицию, показывая, какое решение было бы эффективнее с моей точки зрения.

PC Week: Каковы были ваши первые шаги на новом месте?

Г. Б.: Когда я пришел в “Норильский никель”, здесь кроме департамента информационных технологий почти в каждом подразделении существовала своя небольшая ИТ-служба. Поэтому моя первоочередная задача состояла в их консолидации. Для этого пришлось убеждать коллег, что мы будем работать более производительно, если все ИТ-функции будут осуществляться централизованным образом, начиная от унификации софта, включая закупки, получение скидок на лицензии и сопровождение, и заканчивая обучением и оптимизацией деятельности сотрудников, что это позволит более плотно загружать персонал, особенно когда задач много, а персонала мало. И к настоящему времени у нас в компании уже консолидировано около 90% локальных ИТ-подразделений.

Нам удалось решить эту задачу в довольно короткие сроки. Причём мы не преследовали цель узурпировать все бразды правления в одном месте, а рассматривали ее как подготовительный этап для последующих внедрений и изменений.

Помимо этого мы ввели практику периодически собирать ИТ-руководителей всех наших филиалов и дочерних предприятий, чтобы они имели возможность познакомиться друг с другом и обменяться накопленным опытом. С моей точки зрения это даёт большой положительный эффект.

Формально все ИТ-руководители подчиняются своим локальным генеральным директорам, но поскольку “Норильский никель” является головной организацией, они стараются прислушиваться к нашему мнению. Это позволяет проводить единую техническую политику в рамках группы компаний, благодаря чему нам удается, например, получать значительные скидки от продавцов ПО, способствуя тем самым экономии местных ИТ-бюджетов.

PC Week: А в чём заключается ваша единая техническая политика?

Г. Б.: Мы не проводим автоматизацию ради автоматизации, главная цель нашей ИТ-политики — построение такой платформы, в которой все используемые программные продукты будут более или менее унифицированы. Нам нужно, чтобы всё было прозрачно и понятно. Для этого в течение второго полугодия 2010-го мы занимались инвентаризацией программного обеспечения, в частности анализировали то, что у нас есть, и смотрели, как наиболее рационально на этой базе внедрить более современный софт. В ходе данной работы мы корректировали деятельность тех подразделений, с которыми не взаимодействуем ежедневно, но которые служат нашими точками присутствия в регионах, - это, например, Мурманск, Архангельск, Сочи, Чита, Красноярск и другие.

На территории страны у нас имеется несколько головных центров, куда стекается вся информация, необходимая для принятия решений. Такая организационная структура помогает нам оптимизировать свою деятельность, но конечно же не означает, что если какому-то подразделению нужно купить компьютер, то нам присылают бумагу для подписи. Нет, мы просто говорим примерно следующее: “Коллеги, мы провели тестирование компьютеров, которое показало, что такие-то модели более эффективны по соотношению цена/качество, и, пожалуйста, на эти выводы и ориентируйтесь”. У нас буквально сейчас идут очередные тесты: DEPO, Hewlett-Packard и еще ряд других компаний предоставили нам свою технику, мы ее “гоняем” и даем предложения и замечания в наши филиалы, дочерние и зависимые общества. Точно так же мы поступаем и с серверным оборудованием. Очевидно, что проведение подобной технической политики позволяет “Норильскому никелю” более эффективно тратить деньги.

PC Week: Какие задачи в области ИТ наиболее актуальны сегодня для вашей компании?

Г. Б.: Через несколько недель после моего прихода в “Норильский никель” я представил генеральному директору своё видение ситуации и что можно было бы сделать для повышения эффективности использования ИТ. Дело в том, что несколько лет назад компания приступила к реализации проекта по внедрению ПО SAP ERP. Было решено (этим как раз занимался мой предыдущий коллега) начать с локального пилотного проекта на одном из дочерних предприятий, а затем тиражировать его в рамках всей компании. Однако не до конца было понятно, как централизовать данный процесс и осуществлять тиражирование от одной дочерней компании к другой.

Есть нюансы, связанные с адаптацией решений SAP ERP под конкретные бизнес-процессы, и именно они и стали камнем преткновения. Если полностью переработать SAP ERP и автоматизировать имеющиеся процессы, то мы получим систему, которая не принесет никакой пользы. Более того, любая смена версии или какое-либо другое изменение снова потребуют огромных денег для новой адаптации. Поэтому нужно искать некий компромисс и под него изменять бизнес. А это - самая тяжелая вещь, и сегодня мы потихоньку к ней подбираемся. К настоящему времени на двух наших дочерних предприятиях уже завершены начатые ранее пилотные проекты: там работают типовые решения SAP ERP, которыми охвачено порядка 15 тыс. сотрудников. Мы разработали миграционную платформу и в дальнейшем с её помощью сможем внедрить уже работающие блоки SAP ERP в нашу текущую информационную структуру.

Вторая важная задача, стоящая перед нами в рамках внедрения SAP ERP, - это чтобы руководители могли быстро и четко получать сквозную картину до самого низа автоматизации: АСУТП, разного рода конвейерных весов и т. д. Сегодня этого нам как раз очень сильно не хватает. Вернее, мы можем получить такую картину, но с некой задержкой. И чем меньше эта задержка, тем более оперативно мы можем принимать решения наверху исходя из текущей ситуации. Банально, но бывает так, что у кого-то нет нужного подшипника на заводе, а на другом их - целый ящик, но на первом заводе об этом не знают и заказывают его срочную доставку самолетом, и прочие подобные ситуации. Поэтому-то нам и нужна прозрачность на этом уровне. Необходимо, как только у нас появится первый ковш или литр чего-то, чтобы эти данные автоматически попадали в финансовую систему, как это делается в мировой практике.

Без такой автоматизации, если мы продолжим вводить информацию вручную, это будет оставаться источником возникновения ошибок и искажения данных. К сожалению, у нас во многих российских компаниях так и происходит, когда говорят, что формируют отчет в системе SAP, а на самом деле в соседней комнате сидят два человека и корректируют его в соответствии с тем, что нужно получить. Именно потому мы сейчас и решаем задачу, чтобы после внедрения SAP ERP сверху у нас на нижнем уровне была создана автоматизированная информационная почва, обеспечивающая быструю и достоверную стыковку данных.

PC Week: С какими проблемами вам приходится сталкиваться в этой работе?

Г. Б.: Проблемы, безусловно, существуют, и наиболее интересная из них -неоправданные ожидания. Люди очень часто считают, что если где-то поставили компьютер, то, значит, ничего и делать не надо, а всё будет происходить само собой. И им очень трудно понять, для чего было потрачено столько денег, когда всё равно приходится работать.

С другой стороны, существуют технологии, которые дают молниеносный эффект - иногда даже через неделю после внедрения, но для доказательства необходимости их внедрения требуется длительный период согласований и обсуждений, что по большому счёту не свойственно ИТ-специалистам. Традиционно считается, что айтишник - это человек в очках, с заплетенными в косу длинными волосами, постоянно сидящий за компьютером. Обычно он не в состоянии даже просто объяснить очевидные вещи, не говоря уже о том, чтобы убедить заказчика в необходимости тех или иных перемен.

Поэтому перед нами стоит задача перевода на русский язык предлагаемых ИТ-департаментом инициатив. Генеральный директор “Норильского никеля” приветствует, когда люди говорят на ясном языке, чтобы всем было понятно, о чём идет речь. Ну а если что-то непонятно, значит, скорее всего, это и не нужно.

Еще одна проблема, с которой мы сталкиваемся в нашей текущей работе, связана со множеством неурегулированных моментов в российском законодательстве. В нём зафиксировано право собственности на то или иное лицензионное программное обеспечение, но отсутствует правильно описанный механизм, как данное ПО можно отнести на себестоимость продукции. Такая недоработанность не позволяет компании, которая купила дорогой программный продукт и внедрила его, показать, что в результате её активы выросли. К сожалению, все вопросы, связанные с узакониванием интеллектуальной собственности, которая числится на балансе предприятия (как купленной, так и самостоятельно разработанной), сегодня находятся в очень сыром состоянии, что вызывает у нас ряд проблем. Так, в частности, нам каждый раз очень сложно доказать, что деньги - причём немалые, - потраченные на процессы автоматизации, действительно были необходимы. Потому что, например, они позволили ускорить некоторые процессы. Если раньше, скажем, можно было ждать корабль два месяца и никто в этом ничего плохого не видел, то сейчас это становится тормозом в работе. И тут как раз та область, где ИТ позволяют предприятию получить дополнительную прибыль просто за счёт ускорения некоторых бизнес-процессов.

PC Week: Как широко вы пользуетесь услугами аутсорсинга в вашей работе?

Г. Б.: Мы, безусловно, активно привлекаем внешние компании для решения своих задач. Например, есть фирмы, которые занимаются для нас разработкой нормативно-справочной документации или сопровождением нашей ИТ-инфраструктуры. Но, разумеется, все задачи нельзя отдать на аутсорсинг, потому что от этого может пострадать безопасность предприятия. Часть компетенций мы должны оставить у себя, причем наиболее ответственную часть - ту, которая ставит задачи и контролирует качество выполнения работ аутсорсерами.

Кроме того, услуги всех внешних компаний обычно весьма дороги, и ими хорошо пользоваться на этапе внедрения того или иного продукта. Когда же идет его сопровождение, лучше всего по возможности делать это своими силами.

Так, сегодня в связи с реализацией большого проекта по внедрению пакета SAP Business Suite нам дано разрешение на создание собственной серьезной компетенции в данной области. Она будет базироваться на нашем профильном дочернем предприятии НН-ИНФОКОМ (“Норильский никель Инфоком”), которое появилось уже в мою бытность ИТ-директором. Основные направления деятельности этого предприятия связаны с предоставлением услуг в области ИТ и телекоммуникаций, АСУТП, слаботочными системами и метрологией.

Если же говорить об экономической стороне аутсорсинга, то здесь не всё так однозначно. Да, мы снимаем с себя бремя ответственности, и в первую очередь за людей. То есть, если мы просто заказываем некую работу, то уже не беспокоимся о том, что кто-то из исполнителей находится на больничном, кому-то надо в отпуск и так далее, - человека нам поменяют. Внешний сотрудник пришел, решил свою задачу и ушел, а иногда всё это происходит еще и дистанционно.

Здесь важно отметить, что такой внешний сотрудник обходится нам дешевле, поскольку он трудится более эффективно, особенно если компания профильная и он занимается только одной этой задачей. Более того, являясь работником внешней компании, он обслуживает не только нас, но еще и других клиентов. Для сравнения: свой сотрудник стоит для предприятия очень много денег, поскольку его надо обучить, отправить в отпуск, накормить, оплатить больничный, подготовить рабочее место и прочее, что с этим связано.

Однако с точки зрения бюджетирования ситуация получается обратная. Дело в том, что если при составлении ИТ-бюджета закладывать деньги на своих сотрудников, то зарплатная часть этих денег учитывается по другим статьям. И в результате выполнение одного и того же объема работ своими силами обходится дешевле, чем внешние услуги, которые однозначно стоят больше.

PC Week: Насколько эффективно, с вашей точки зрения, общение с коллегами из ИТ-сообщества? Нужен ли вам чужой опыт для решения своих задач?

Г. Б.: Да, такое общение необходимо, и в первую очередь для обмена негативным опытом. Негативный опыт - это очень ценная информация, позволяющая не делать ошибок, с которыми столкнулись коллеги. Однако её никогда не почерпнешь из выступлений на публичных мероприятиях и прессы. Её можно получить только при личном общении в неформальной обстановке.

Вместе с тем разного рода формальные объединения ИТ-специалистов могут способствовать формированию у нас в стране цивилизованного ИТ-рынка, выдвигать требования к производителям ПО. Возьмем, к примеру, Ассоциацию пользователей SAP. Её немецкоязычный блок, куда входят представители Германии, Австрии и Швейцарии, ведет очень активную работу, диктуя некоторые условия для компании SAP - и стоимостные, и направления развития софта.

Летом прошлого года в России начала свою деятельность Национальная ассоциация организаций - пользователей ПО SAP (АСП САП). Я считаю, что она может принести практическую пользу для нашей компании. Так, мы можем оптимизировать приобретение лицензий или же сэкономить на применении софта, предназначенного для другого заказчика, а не вновь заказывать его разработку. Здесь я вижу реальный экономический эффект, а также возможность непосредственного и плодотворного контакта не только с другими пользователями продуктов SAP, но и с самим производителем.

PC Week: Спасибо за беседу.

Как стало известно Business FM, высокопоставленный чиновник Минобороны Дмитрий Недобор попал в дело об «откате» в 48 млн рублей за госконтракт для нужд ВДВ стоимостью почти в 6 млрд рублей. На днях ряд фигурантов прошли тест на детекторе лжи

Business FM стали известны подробности нашумевшего уголовного дела задержанного прошлой осенью высокопоставленного чиновника Минобороны Дмитрия Недобора, обвиняемого в попытке получить взятку в размере 48 млн рублей. По версии следствия, такую сумму «отката» директор департамента аудита госконтрактов военного ведомства требовал за согласование цены госконтракта на производство и поставку мобильно-стационарной системы для нужд ВДВ.

Впрочем, Недобор и трое других фигурантов дела, которые находятся в СИЗО уже четыре месяца, до сих пор не признали вину. А двое из них даже прошли проверку на детекторе лжи, и результаты были в их пользу.

Контракт раздора

С заявлением о вымогательстве денег у руководства Научно-исследовательского института систем связи и управления (НИИССУ) обратился в сентябре прошлого года в правоохранительные органы начальник планово-экономического отдела этого учреждения Роман Пахаренко. Он рассказал, что его организация собиралась получить госзаказ на производство и поставку Комплекса мобильно-стационарной системы управления сил специальных операций ВДВ. Стоимость предстоящих по госконтракту работ институт оценил в 6,2 млрд рублей. Однако пришедший полгода назад на работу в Минобороны директор департамента аудита госконтрактов военного ведомства Дмитрий Недобор «завернул» эту цену, посчитав ее завышенной. Институту предложили снизить ее на 21% — до 4,9 млрд рублей. Однако разработчики сочли ее неприемлемой, заявив, что это ниже себестоимости работ. Как утверждал Пахаренко, в ходе переговоров руководству института дали понять, что контракт может быть заключен на более выгодных для него условиях, а его сумма может составить 5,3 млрд рублей, если заплатить, кому нужно. Согласно материалам дела, 48 млн «отката» разработчики должны были перечислить в «Национальный корпоративный банк» по договору на поставку комплектующих (на самом деле в документах была указана цифра в 2 млн рублей). Однако деньги так и не были перечислены.

В середине сентября 2015 года Недобора задержали и поместили в СИЗО. Ему предъявили обвинение в покушении на получение взятки (статья 30, часть 6 статьи 290 УК РФ). Под стражу отправили и предполагаемых соучастников — соучредителя одной из столичных фирм Геннадия Баумана и его секретаря Ирину Кузнецову. Еще одного фигуранта — знакомого Баумана, бывшего сотрудника полиции Юрия Давыдова следователи оставили на свободе, взяв с него обязательство о явке. Четверым фигурантам инкриминировали посредничество в покушении на дачу взятки организованной группой (часть 3 статьи 30, часть 4 статьи 291 УК РФ).

Следователи утверждают, что Геннадий Бауман и Юрий Давыдов участвовали в переговорах по вымогательству отката, а Ирина Кузнецова — «в завуалированной форме» вела переписку с представителем института по указанию шефа.

Сами фигуранты не признают вину. Геннадий Бауман не отрицал факт знакомства и приятельских отношений с Дмитрием Недобором. Однако, по его словам, он никогда не вел с чиновником никаких совместных дел. Его секретарь, 34-летняя Ирина Кузнецова заявила, что не понимает, почему ее задержали. Она рассказала, что работает у коммерсанта уже 15 лет — с тех пор, как она была студенткой в МГТУ «Станкин», где когда-то работал ее шеф. Он занимался научной деятельностью, а она трудилась на кафедре. В ходе последнего продления срока ареста в Савеловском суде женщина заявила, что со стороны следствия на нее оказывается давление: от нее требуют оговорить шефа, угрожая, что в противном случает она еще «не скоро» увидит своего четырехлетнего сына. Юрий Давыдов также заявил, что не причастен к «посреднической» деятельности.

Проверка на детекторе лжи

По инициативе следствия, которое ведет Военно-следственное управление СКР по Москве, Кузнецова и Давыдов прошли полиграф. Стоит отметить, что проверку показаний на детекторе лжи можно проводить только с согласия самого обвиняемого. И Кузнецова, и Давыдов его дали. Полученные на днях заключения экспертов не смогли дать однозначного ответа по поводу осведомленности секретаря о вменяемом преступлении. Следователи хотели выяснить, знала ли Кузнецова, что в переписке начальника, которую она вела, обсуждался откат, и рассчитывала ли она сама получить какое-то вознаграждение за свою помощь. Специалисты констатировали, что установить первое «не представляется возможным». Дело в том, что женщина очень волновалась и не могла адекватно ответить на проверочные вопросы. При этом эксперты резюмировали, что обвиняемая, вероятно, не получала дополнительное вознаграждение за ведение переписки с институтом. Вопрос о том, занимались ли обвиняемые противоправной деятельностью, является прерогативой следствия и суда, констатировали специалисты. Что касается Юрия Давыдова, то результаты его проверки на полиграфе были более конкретными. Так, эксперты пришли к выводу, что он, «вероятно, не участвовал» в согласовании цены контракта между институтом и Минобороны за денежное вознаграждение и не был знаком с Недобором. При этом эксперты затруднились ответить на вопрос о том, говорил ли он во время одной из встреч с Пахаренко о необходимости перечислить небольшое вознаграждение за решение проблем. Стоит отметить, что, по закону, все сомнения трактуются в пользу обвиняемых.

Пройти проверку на полиграфе основным фигурантам — Дмитрию Недобору и Геннадию Бауману — следствие пока не предлагало. Коллеги военного чиновника, который полгода успел проработать в должности главы департамента аудита госконтрактов Минобороны, рассказали Business FM, что знали его как требовательного и жесткого руководителя, который далеко не всем пришелся по вкусу. Они уверены, что с помощью уголовного дела его решили убрать с занимаемой должности, поскольку он стал рушить сложившуюся до него политику цен, которая была явно завышенной.

Стоит отметить, что после задержания Недобора, департамент аудита госконтрактов Минобороны утвердил стоимость контракта с НИИССУ размере 5 млрд 680 млн рублей.

Военные следователи завершили расследование уголовного дела высокопоставленного сотрудника Минобороны Дмитрия Недобора, обвиняемого в попытке получить взятку в размере 48 млн рублей. В настоящее время он и двое других фигурантов знакомятся с 12 томами уголовного дела

Директор Департамента аудита госконтрактов Минобороны Дмитрий Недобор (слева) во время продления ареста в Савеловском суде Москвы. Фото: сайт

Военно-следственное управление СКР по Москве завершило расследование уголовного дела высокопоставленного сотрудника Минобороны Дмитрия Недобора, обвиняемого в попытке получить взятку в размере за согласование цены госконтракта на производство и поставку мобильно-стационарной системы для нужд ВДВ. Вместе с ним перед судом предстанут два предполагаемых соучастника — Геннадий Бауман и Юрий Давыдов. Уголовное дело в отношении четвертой фигурантки — Ирины Кузнецовой — было переквалифицировано на другую статью и прекращено. Теперь она лишь свидетель.

Из обвиняемых в свидетели

Как стало известно Business FM, основные следственные действия по резонансному делу были завершены еще весной. С конца апреля фигуранты знакомятся с материалами дела. Этому предшествовало изменение статуса одной из фигуранток. 34-летняя Ирина Кузнецова попала в уголовное дело в середине сентября 2015 года. Тогда же были задержаны и заключены под стражу директор департамента аудита госконтрактов (ДАГ) военного ведомства Дмитрий Недобор, а также его знакомый, соучредитель одной из столичных фирм Геннадий Бауман, у которого Кузнецова работала секретарем. Еще один фигурант — знакомый Баумана, бывший сотрудник полиции Юрий Давыдов, остается на свободе. Следователи изначально не стали его брать под стражу, взяв обязательство о явке.

По версии следствия, военный чиновник вымогал деньги у представителей Научно-исследовательского института систем связи и управления (НИИССУ). Недобор хотел получить «откат» в размере 48 млн рублей за согласование цены госконтракта на производство и поставку мобильно-стационарной системы для нужд ВДВ. Стоимость предстоящих по нему работ институт оценил в 6,2 млрд рублей. Однако пришедший полгода назад на работу в Минобороны директор ДАГ Дмитрий Недобор «завернул» эту цену, посчитав ее завышенной. Он согласился увеличить ее до 5,3 млрд рублей. Следствие утверждает, что Геннадий Бауман выступал в роли посредника, а Давыдов и Кузнецова ему помогали.

Дмитрию Недобору вменили покушение на получение взятки (статья 30, часть 6 статьи 290 УК РФ). А его троим предполагаемым соучастникам — посредничество в покушении на дачу взятки организованной группой (часть 3 статьи 30, часть 4 статьи 291 УК РФ). Ирина Кузнецова полгода провела в СИЗО, прежде чем следствие изменило ей меру пресечения на подписку о невыезде. Это произошло после того, как женщина дала нужные сыщикам показания. Она призналась, что по поручению своего шефа Геннадия Баумана вела электронную переписку с представителями института, подозревала, что в ней шла речь о каких-то не совсем законных действиях, однако сама от этого никакой выгоды не получала. После этого следствие переквалифицировало действия Кузнецовой на статью 204 УК РФ (коммерческий подкуп) и прекратило его по нереабилитирующим основаниям. Следователи воспользовались примечанием к данной статье, в котором говорится, что фигурант может быть освобожден от уголовной ответственности, если он «активно способствовал раскрытию или расследованию преступления».

Почему Недобор не признал вину

Что же касается оставшихся подследственных, то они настаивают на своей невиновности. Так, Дмитрий Недобор на следствии дал развернутые показания и заявил, что его действия были абсолютно законными и ни у кого денег он не вымогал. По словам чиновника, он не мог влиять на процесс, сроки и согласование цены контракта для военных. Недобор сообщил, что предложенная НИИССУ цена контракта была снижена не им, а его подчиненными — специалистами ДАГ. Это было сделано, поскольку сотрудники предприятия не смогли подтвердить заявленную ими цену документально. В его же обязанности входила защита интересов государства по эффективному и обоснованному расходованию бюджетных средств. Недобор рассказал, что, придя на должность директора ДАГ в январе 2015 года, он стал строго следить за тем, чтобы его подчиненные тщательно проверяли предоставляемые предприятиями расчеты. Это за 9 месяцев 2015 года позволило Минобороны сэкономить более 20 млрд рублей, из которых основную сумму составили контракты с единственными поставщиками.

Недобор не отрицал, что был знаком с Бауманом. Последнего он назвал умным и эрудированным человеком, который имел свой собственный бизнес в области производства и продажи радиоэлектронных изделий и когда-то работал в «Норникеле». По словам Недобора, с Бауманом его связывали чисто приятельские отношения. Обвиняемый сообщил, что как-то в ходе одной из встреч с ним он пожаловался своему визави на вызывающее поведение сотрудников НИИССУ, которые в ультимативной форме требовали выдать им заключение за заявленную сумму в 6 млрд рублей, ссылаясь на рост цен комплектующих. Бауман высказал свое мнение на этот счет, но не более. К переговорам с представителями института он его не привлекал. Интересно, что, по словам Недобора, незадолго до его задержания представители НИИССУ звали его в «ненормальной обстановке» обсудить цену госконтракта. Однако он отказался. С другими же фигурантами уголовного дела Недобор не был знаком.

Интересно, что следствие провело экспертизу телефонных разговоров чиновника. В них он называл представителей института «жуликами», которые не могут доказать представленную цену. Что же касается Геннадия Баумана, то с ним директор ДАГ беседовал на разные темы, начиная от природы и погоды и кончая мотоциклами, которыми оба увлекались. Тему госконтракта они даже не упоминали.

12 томов дела

Геннадий Бауман также вину не признает. Однако показаний по делу он пока не давал. По словам его адвоката Алхаза Абгаджавы, его подзащитный собирается их дать после того, как закончит ознакомление с 12 томами дела, вещдоками и досконально изучит обвинение. При этом защитник опасается, что следствие в ближайшее время может выйти в суд с ходатайством об ограничении данной процедуры, обвинив в затягивании сроков ознакомления с делом. Адвокат отметил, что фигуранту и его защитникам, помимо 12 томов дела, предстоит еще изучить несколько коробок вещественных доказательств. «Вещдоки бывают разные по разным делам. Например, по делу об убийстве это может быть топор. А у нас это несколько дополнительных томов документов, которые надо читать и фотографировать», — сказал Business FM защитник. По словам юриста, защита будет настаивать на допросе Геннадия Баумана сразу же после ознакомления с вещдоками. Однако адвокаты не исключают, что им в этом будет отказано, «чтобы следствию не испортить всю картину».

На прошлой неделе Савеловский суд Москвы продлил срок ареста Дмитрию Небодору и Геннадию Бауману до 15 августа. Адвокаты просили освободить обвиняемых под залог или перевести под домашний арест в связи с изменением обстоятельств. Однако суд данную просьбу отклонил.

Ожидается, что после того, как фигуранты ознакомятся с материалами, а прокуратура утвердит обвинительное заключение, дело направят в суд. Судить чиновника Минобороны будут гражданские судьи, поскольку он не является военнослужащим, как и другие подследственные.

Правоохранительные органы предъявили директору департамента аудита государственных контрактов министерства обороны РФ Дмитрию Недобору официальное обвинение в покушении на взятку в особо крупном размере. Сумма взятки, в покушении на получение которой обвиняется чиновник, составила 48 млн рублей. Откат должен был быть распределён по карманам всех участников организованной группировки. Львиная доля этих денег, судя по всему, предназначалась самому г-ну Недобору как человеку, от которого зависела судьба госконтрактов.

«В настоящее время Д.Недобор находится в статусе обвиняемого по делу о покушении на получении многомиллионой взятки, ему избрана мера пресечения в виде заключения под стражу. Свою вину он не признает», - сообщил накануне «Интерфаксу» информированный источник. Как оказалось, уголовные дела были возбуждены еще 15 октября. Вместе с Недобором по нему проходят его коллеги, некие граждане Бауман, Давыдов и Кузнецова. Согласно официальной версии, дело было возбуждено «по факту направленной на получение взяток деятельности организованной группы, в которую вошли должностные лица Департамента аудита государственных контрактов Министерства обороны РФ и иные лица». О деталях преступлений Дмитрия Недобора сотоварищи пока ничего не известно – следствие молчит, ссылаясь на закон. Хотя, по нашему мнению, молчание вызвано еще одним мотивом. Корпоративной солидарностью, что ли…

Итак, новый герой дня, последователь Евгении Васильевой совсем не стар. Ему 38 лет. Кадровый сотрудник ФСБ. Правда, в конторе он прослужил недолго, до 2003 года. После чего подался в чиновники – видимо, привлекла перспектива быстрого обогащения. Сначала он трудился в управлении международного сотрудничества Минкульта, а с мая 2004 года перешел в Минфин, где занимал уже более хлебную должность заместителя директора департамента бюджетной политики в сфере государственной военной и правоохранительной службы и государственного оборонного заказа. В финансовом ведомстве дела явно пошли в гору – именно в эти годы Недобор получает многочисленные ведомственные награды и даже благодарность Правительства. Его фамилия – среди участников заседания Государственного антинаркотического комитета, в ноябре 2010-го он награждается орденом «За заслуги перед Отечеством» II степени, его отмечают ФТС, ФСБ и даже МЧС. Кого и при каких обстоятельствах спасал Дмитрий Недобор или какой вклад в ликвидацию и предупреждение стихийных бедствий он внес, остается загадкой. Возможно, его переходу в Минобороны помогла и награда Министерства по чрезвычайным ситуациям. Кстати, под крыло Сергея Шойгу Недобор попал недавно, в январе этого года. И уже к осени подвел своего начальника и старшего товарища, погорев на откатах.

В чем обвиняют главу департамента? Обвинения в коррупции напрямую связаны со служебной деятельностью Дмитрия Недобора. Его подразделение следит за соблюдением порядка правил формирования цен при осуществлении Минобороны функций госзаказчика в сфере закупок в рамках гособоронзаказа. Подчиненные Дмитрия Недобора занимаются определением начальных цен на госконтракты, осуществляют мониторинг и анализ цен поставок товаров, изучают экономическую обоснованность прогнозных цен, ведут аудит и обоснование цен предложений предприятий оборонно-промышленного комплекса и т. д.

Соответственно, они имеют самое непосредственное влияние на принятие решений по закупкам у производителей на тех или иных условиях. Видимо, Недобор и попался в тот момент, когда решил (в очередной раз?) продиктовать условия поставщикам. А те решили действовать по закону.

Что характерно – после ухода Сердюкова и прихода Сергея Шойгу коррупционные скандалы не утихают. И ладно бы, если б речь шла о разборах старых «тем» вроде Васильевой и «Оборонсервиса». Тогда можно было бы сказать, что новый министр разгребает наследство старого. Но нет! И при Шойгу нарушения подобного рода цветут пышным цветом. Да, их иногда вскрывают, но сам факт говорит о том, что за три года Сергей Шойгу, при всех успехах в боевой подготовке, коррупцию у себя под боком, в самом министерстве так и не победил.

Более того, суды чуть ли не ежемесячно смягчают приговоры фигурантам громких дел. Вот только несколько примеров последних двух месяцев.

Мосгорсуд смягчил приговор прапорщику Валерию Даниеляну, которого ранее признали виновным в «организации и участии в преступном сообществе» (ст. 210 УК РФ), «особо крупном мошенничестве» (ч. 4 ст. 159 УК РФ) и «легализации денежных средств, добытых преступным путем» (ст. 174 УК РФ). Организовав преступную группу он с соучастниками мошенническим путем, приобрел более 150 квартир, предназначенных для военнослужащих, у Минобороны и жилищного департамента Москвы. В мае 2015 года Даниелян был приговорен к 12 годам заключения и штрафу в 300 тысяч рублей. Теперь же, суд частично удовлетворил протест прокуратуры и исключил из приговора ряд эпизодов. Таким образом, Валерию Даниеляну на полгода уменьшен срок заключения, а сумма штрафа – на 50 тысяч.

Скопинский суд Рязанской области удовлетворил ходатайство об условно-досрочном освобождении осужденной по «делу «Оборонсервиса» Натальи Дыньковой, которая была признана виновной в махинациях более чем с 6 тыс. кв. метров недвижимости военного ведомства. В ближайшее время она сможет покинуть колонию.

По мнению старшего эксперта Института экономической политики имени Е. Гайдара Сергея Жаворонкова, вопрос коррупции в Минобороны носит старый системный характер. Одно из главных мест, где гнездится коррупция, считает он, это все, что связано с научно-исследовательскими и опытно-конструкторскими разработками (НИОКР) и закупками вооружений. «В особенности это касается НИОКР, потому что когда закупается какое-то известное наименование военной техники, мы хотя бы примерно представляем себе его стоимость. А НИОКР - это некая виртуальная вещь, которую оценить никак не возможно и под которую можно списать абсолютно любые деньги», говорит он. И эти проблемы Сергей Шойгу решить так и не смог.

А потому и вскрываются время от времени . Кто-то видит в этом происки недоброжелателей из Следственного Комитета России и ФСБ, кто-то стремление зачистить «поляну» для своих, надежных кадров. В любом случае, Минобороны остается очень удобным местом для казнокрадов и коррупционеров. Даже при Шойгу.

Бизнесмен-взяткодатель остался под домашним арестом, получателя денег из Минобороны отправили в СИЗО.

Как стало известно “Ъ”, за получение взятки сотрудниками ФСБ и Следственного комитета России (СКР) был задержан, а затем и арестован высокопоставленный сотрудник департамента аудита государственных контрактов Минобороны Юрий Ефимов. Незаконное вознаграждение за согласование цен контракта на создание системы контроля за обеспечением химической и биологической безопасности господин Ефимов получил от бизнесмена, который сам находится под следствием. Для этого обвиняемого в мошенничестве отпустили из-под ареста в Санкт-Петербурге в Москву. Защита аудитора называет спецоперацию хорошо спланированной провокацией.

Выйти на начальника 2-го отдела департамента аудита государственных контрактов Минобороны РФ полковника в отставке Юрия Ефимова сотрудникам ФСБ помогло расследование в Санкт-Петербурге. За мошенничество в особо крупном размере (ч. 4 ст. 159 УК) еще в апреле этого года решением Октябрьского райсуда под домашний арест был определен гендиректор и совладелец ООО «НПП "Адвент"» Николай Спасский.

НПП является системным интегратором, который занимается разработкой специализированной электроники, конструкций и программного обеспечения. Компания предоставляет услуги по проектированию, продаже и установке систем контроля и управления доступом, систем видеонаблюдения, пожароохранных систем, интеграции новых компонентов в системы безопасности, а также специализируется на создании и расширении локальных вычислительных сетей. Среди заказчиков и партнеров компании на ее сайте указаны Минобороны, МЧС, Ижорские заводы, ООО «ЛУКОЙЛ-Информ» («дочка» ПАО ЛУКОЙЛ, которая отвечает за информационно-технологическое обеспечение деятельности компании), генеральное консульство КНР и целый ряд вузов. Согласно данным базы «СПАРК-Интерфакс», выручка НПП «Адвент» за 2016 год составила 586,8 млн руб., чистая прибыль — 20,6 млн руб.

В конце мая горсуд Санкт-Петербурга отклонил жалобу Николая Спасского на домашний арест, а 1 июня избранная ему мера пресечения была продлена еще на два месяца. Эти обстоятельства не помешали бизнесмену заключить с прокуратурой досудебное соглашение о сотрудничестве и даже принять участие в оперативном эксперименте, который был проведен в Москве.

В рамках сделки Николай Спасский дал показания о том, что в 2018 году его предприятие должно было заключить с Минобороны госконтракт на поставку систем контроля за обеспечением химической и биологической безопасности. При этом, заявил подследственный, за согласование стоимости контракта аудиторы потребовали у него откат в размере 2 млн руб.

6 июня, как следует из материалов уголовного дела, бизнесмен Спасский по телефону договорился о встрече с Юрием Ефимовым в одном из ресторанов, расположенных на Комсомольском проспекте, после чего в сопровождении оперативников отправился в столицу. В ресторане после недолгого общения он достал пакет с деньгами и положил его на столик, а уже через несколько секунд рядом появились оперативники ФСБ, которые сообщили аудитору, что тот задержан по подозрению в получении взятки. В тот же день 517-й военный следственный отдел СКР возбудил в отношении Юрия Ефимова уголовное дело по ч. 6 ст. 290 УК РФ (получение должностным лицом взятки в особо крупном размере). От дачи показаний задержанный Ефимов во время допроса отказался, сославшись на ст. 51 Конституции РФ. Басманный райсуд 8 июня арестовал его на два месяца. «Мы еще окончательно не определились с нашей позицией по делу»,— пояснил “Ъ” адвокат Сергей Черняков, отметив, что происшедшее похоже на спланированную провокацию, когда фигурант одного уголовного дела пытается избежать ответственности за счет другого человека. Вчера защита чиновника обжаловала его арест. В деле пока один эпизод, но господина Ефимова уже проверяют на причастность к другим преступлениям, в том числе в составе организованной группы.

Юрию Ефимову 50 лет. Он окончил Ярославское высшее военное финансовое училище, затем служил военным финансистом на Дальнем Востоке. В 2003-2008 годах работал в финансовой инспекции Минобороны, затем до 2011 года служил в главном управлении глубоководных исследований военного ведомства, откуда перевелся в департамент аудита госконтрактов. Является заслуженным экономистом Российской Федерации, за участие в боевых действиях в Чечне награжден орденом Мужества, а за службу — орденом «За военные заслуги».

Следует отметить, что бывший директор департамента аудита госконтрактов Минобороны Дмитрий Недобор сейчас отбывает десятилетний срок по приговору Останкинского райсуда Москвы. Следствие и суд установили, что с сентября по октябрь 2015 года господин Недобор через посредников Геннадия Баумана и Юрия Давыдова вымогал 48 млн руб. у руководства АО «Научно-исследовательский институт систем связи и управления». За эти деньги он обещал согласовать цену контракта между АО и Минобороны на производство и поставку технических средств комплекса мобильно-стационарной системы управления сил специальных операций ВДВ «Андромеда-Д» в размере 6,2 млрд руб. В рамках оперативного эксперимента сумма взятки под контролем чекистов была переведена на счет компании, указанной подельниками чиновника Минобороны. По приговору райсуда, который затем утвердил Мосгорсуд, участники коррупционной схемы не только проведут длительное время в колониях строгого режима, но и выплатят государству по 95 млн руб.